Персонажи пьесы

Сцену начали снова, и актер в точности повторил все, что делал раньше. «Ой, зелье, баловница», — красиво модулируя, произнес он с достоинством. Синельников опять остановил репетицию и, сдерживая раздражение, начал доказывать, что Фамусов входит не в гостиную и не в департамент, и пусть он хоть трижды будет барином, но в данном случае актеру надо об этом забыть: Фамусов ластится к Лизе, у автора стоит ремарка «жмется к ней и заигрывает», а это несовместимо с величественной осанкой и высокопарной манерой говорить. Синельников увлеченно рассказал актеру об отношении Фамусова к каждому персонажу пьесы, о его принципах, вкусах, привычках, распорядке дня. В заключение Николай Николаевич спросил актера, все ли ему понятно. Тот ответил, что абсолютно все. Начали репетировать. Изменений в сценическом поведении актера Р. почти не произошло.
Желая показать актеру наглядно, что от него требуется, Синельников сам сыграл сцену. Перед репликой «Ой, зелье, баловница» он скользнул взглядом по фигуре молодой горничной, потерся лицом о ее волосы, звук «е» в слове «зелье» стал протяжным, а звук «и» в «баловнице» отрывистым — он вздрогнул от охватившего его возбуждения, — фраза прозвучала хитро и сладострастно: «Ой, зе-елье, балов-ни-ца».
Весь рабочий день Синельников занимался одним этим явлением — показывал, объяснял, сам играл, начинал репетицию, останавливал ее, повторял сцену сначала и снова прерывал. Дальше «Ой, зелье, баловница» в этот день не тронулись. На следующий день всю репетицию слышалось, как сперва голос Р. выводил мелодичное «ой» и октавой ниже — бархатное «зелье, баловница», а вслед за этим звучало острое, точно нацеленное сииельниковское «ой, зе-елье, баловий-ца». Актер не поддавался, не сдавался и режиссер.
На следующее утро из режиссерского кабинета Синельникова вышел Р., пожал руки собравшимся на репетицию товарищам и, пожелав им успеха, покинул театр.