Методы буржуазного условного театра

Таким же монолитным был и характер — ясные мысли, точные действия, веские слова. Чувство собственного достоинства, убежденность в великой правде своего дела были отличительными качествами этого матроса. Годуй был душой спектакля, душой широкой и благородной.
Для первых двух десятилетий советского театра характерна упорная борьба между последователями реалистических традиций русского театра и их противниками. Наиболее ожесточенно она проходила в столице. Но Синельников, будучи «а периферии, напряженно следил за событиями и болезненно переживал, что влияние формалистов в искусстве было сильным. Еще в дореволюционное время он был врагом всевозможных антиреалистических течений, глубоко чуждых русскому сценическому искусству. Тем более непримиримо Синельников стал относиться к изощрениям режиссеров-формалистов, протаскивавших на советскую сцену методы буржуазного условного театра и прикрывавших антинародную сущность своих экспериментов флагом революционности и новаторства.
В какой мере Николая Николаевича волновало положение на театральном фронте, можно судить по его письму к И. Н. Берсеневу. Синельников прочел в газете «Известия» отчет о спектакле «Расточитель» в МХАТ II и тут же написал Берсеневу письмо такой горячности и силы, каким мог бы позавидовать любой юноша, начинающий сценический путь.
«Читаю о Берсеневе, Диком, Певцове и других радостные приветственные слова, — писал Николай Николаевич. — Актер занимает снова свое место, отбитое у него башенками, лестницами, прозодеждами, всем глумлением, которое над ним проделывали рвачи-постановщики. Не злоба, не досада старика пусть слышатся в моих строках, а слезы отчаяния за то, что мне дороже всего, за театр. Любите театр и гордо, настойчиво защищайте настоящее первенствующее место на сцене актера. Не сметь мешать ему, не сметь делать из него куклу-машину».
Так писал Синельников, оставаясь, несмотря на свои семьдесят лет, полнокровным художником и непримиримым борцом за правду на сцене.