Актерское жалованье

Когда Синельников имел основание гордиться результатами своего труда, доказав на практике, что театральное дело в провинции, поставленное на должную высоту, является общественно-полезным мероприятием, — именно тогда он принужден был сложить оружие. Чувствуя себя одновременно и победителем и побежденным, он испытывал горькие минуты. Театр должен был перейти в руки антрепренеров-дельцов — любителей легкой наживы; зритель, которому Синельников открыл доступ к бессмертным пьесам Островского, к великим творениям гениального Шекспира, теперь увидит на сцене этого театра пошлые пьески, где нетребовательные к себе актеры будут развлекать его глупыми отсебятинами. Желание Синельникова создать театр, который был необходим обществу, попытка избегнуть эксплуатации актеров, отсутствие стремлений к личному обогащению не привели в условиях тех лет к положительным результатам. При создавшемся положении Синельникову ничего не оставалось, как самому наняться к какому-нибудь дельцу-антрепренеру и, делая по приказу хозяина то, что было противно его творческой природе, постепенно выплачивать из жалованья ростовские долги.
Постом 1899 года Синельников выехал в Москву. Когда он проходил по залам театрального бюро, деятели, съехавшиеся с разных концов страны, смотрели на него, как на счастливчика,- слух о его успехах разнесся по всей России — и не подозревали, что он сам ищет работы. С улыбкой Синельников принимал поздравления, вежливо отвечая на поклоны и рукопожатия. Он видел завистливые взгляды антрепренеров и обращенные на него с надеждой взоры жаждущих ангажемента актеров и с горьким чувством констатировал, что его положение не только не легче, а, пожалуй, тяжелее любого безработного актера.
Это было весной 1899 года.
В это время в Москве существовал частный театр, принадлежавший крупному антрепренеру Ф. А. Коршу. Корш не имел прямого отношения к искусству, по профессии он был присяжным поверенным. В свое время он снимал в аренду вешалку в Пушкинском театре