Нарушение дисциплины

Обращаясь к любому из нас, он не мог вспомнить ни имени, ни отчества, ни фамилии и легко называл нас именами действующих лиц пьесы. Однажды ему надо было позвать одного из своих сыновей, он сначала спутал его имя, потом не мог припомнить отчества и, наконец, в отчаянии крикнул: «Ну, позовите этого сына, как его… ну, доктора!»
Но были и другие причины. Например, когда актер был мало активен, невосприимчив, а тем более, если кто-либо намеренно не хотел воспринимать режиссерских указаний, не говоря уже о нарушении дисциплины, Николай Николаевич сознательно вычеркивал имя такого актера из памяти, считая его недостойным своего внимания. Был случай с сотрудником вспомогательного состава, ныне заслуженным артистом республики Е. И. Агеевым, который однажды пришел на репетицию в момент, когда она уже начиналась, тогда как Синельников ввел порядок собираться за пять минут до репетиции. Николаю Николаевичу казалось невозможным, чтобы, вбежав в последнюю секунду на сцену, запыхавшийся актер мог приступить к творческой работе. Пять минут давали возможность каждому подготовиться к репетиции, настроить себя на нужный лад. Юридически Агеев пришел во время, а этически — опоздал, и Николай Николаевич перестал замечать его. Он в подобных случаях рассуждал так: начинающий актер опоздал — значит, невнимателен к своей профессии, невнимателен — значит, не любит театр, не любит — значит, враг театра, враг театра — значит, недруг Синельникова. Так зачем же ему, Николаю Николаевичу, помнить имя такого актера? И в течение нескольких недель он обращался к Агееву через помощника: «Скажите… этому… Асееву, чтобы он перешел туда» или «Передайте этому… Арфееву, чтобы он, уходя со сцены, оглянулся».